"Azov Academy"Четверг, 2024-03-28, 8:59 PM

Приветствую Вас Гость | RSS
Главная | Publisher | Регистрация | Вход
Меню сайта

Категории раздела
Международные научные конференции - Форумы [66]
Материалы ИНТЕРНЕТ конференций и Форумов с указанием участников, целей и новых идей, появившихся в результате их проведения
Программа "Красная книга культур Европы" [23]
Обоснование и основные итоги выполнения программы по греческому, армянскому и болгарскому этносам, а также по региональным культурам украинского народа
Проект "Новая Готия" [55]
Раскрываются истоки украинской государственности и глубоких историко-культурных связей украинцев с германскими народами, которые имели независимое государство на территории Украины до 1775 г.
Закон сохранения труда и закон неуничтожимости интеллектуально-духовного труда в экономике и истории [78]
Раскрываются особенности проявления закона сохранения труда в экономике государств Восточной Европы и индустриально-развитых стран, а также приводятся факты подтверждающие существование закона неуничтожимости интеллектуально-духовного труда в исторической ретроспективе и при анализе наиболее важных сфер человеческой деятельности
Премия"Голика-Гули-Каримова-Васильева"Кумпана; Медаль"Св.Игнатия,Митр.Готии и Кафы&qu... [15]
История становления "Премии Кумпана", её лауреаты, Положение о присуждении, НАЦЕЛЕННОСТЬ на общецивилизационные ценности; История учреждения Академической Международной Медали "Святого Игнатия, Митрополита Готии и Кафы", её лауреаты, кандидатуры выдающихся экономистов на присуждение Медали, одобренные Академиком, проф. Валерием Васильевым, Положение о присуждении и не публичный характер вручения, что необходимо при осуществлении реальной духовной поддержки
Поддержка интеллектуально-духовных Лидеров Мира, защита Прав Человека, работа с МБЦ- Кембридж и АБИ [58]
Создание номинации Интеллектуально-Духовные Лидеры Мира, первые её номинанты в 2004 году; защита Прав Человека в Украине; кандидатуры в справочные издания Международного Биографического Центра в Кембридже и в издания Американского Биографического Института

Статистика

Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0

Главная » Статьи » Статьи и научные публикации /articles & science » Закон сохранения труда и закон неуничтожимости интеллектуально-духовного труда в экономике и истории

От экономики принуждения к экономике с перераспределённой ответственностью -Памяти д.э.н. Августина Вощя


Памяти Выдающего Экономиста

Польши, д.э.н. Августина Вощя

 

От экономики принуждения к экономике с перераспределённой ответственностью: по материалам монографии Владимира Александровича Мау «Государство и экономика: опыт экономической политики»


Июнь 2012 года, мы в Варшаве с паном Анджеем Ковальским (Andrzej Kowalski), директором Института Министерства Сельского хозяйства Польши (Dyrektor Instytutu Ekonomiki Rolnictwa i Gospodarki Żywnościowej-PIB), с глубокой грустью вспоминаем его талантливого коллегу, а моего научного консультанта  по стажировке в Институтах Варшавы и  настоящего Великого учёного-экономиста  Польши, доктора экономических наук Августина Вощя. Он покинул нас два года тому назад (1932-2010) и нам всем остаётся только сожалеть, что не успели сказать ему тех теплых слов, которые говорим о нём сегодня. 

Пан Анджей говорит мне, что последние годы профессор Вощь сильно болел, но продолжал активно работать. А я со своей стороны, говорю о профессоре Карпатского Института Университета «Украина» (г.Хуст), академике Академии экономических наук Украины, академике Академии экономических наук и предпринимательской деятельности России, академике Нью-Йоркской Академии наук, Президенте-председателе Азовского отделения Академии ЭНиПД, докторе коммерции, к.э.н., с.н.с. Валерии Александровиче Васильеве, который тоже, несмотря на критическое состояние здоровья в последние месяцы жизни, больше думал об экономических проблемах мировой экономике, чем о себе [2]. Он искренне сожалел, что не сможет рассказать на международных конференциях коллегам о результатах выполненных им экономических анализов, когда следование открытому им закону сохранения труда позволяет оптимизировать хозяйственное развитие. 

Как похожи в своём стремлении помочь людям настоящие учёные Польши и  Восточной Европы, и как много им удалось сделать для всех нас в сложнейших условиях идеологических догм и ограничений (!). Достаточно, вспомнить только догмат о «нематериальности мысли», который нельзя было даже обсуждать. Его не признавал ни Валерий Александрович Васильев, ни Пан Вощь, ни директор Карпатского Института Университета «Украина», к.т.н., Номинант Медали «Святого Игнатия, Митрополита Готии и Кафы» (2007 г.) Василий Михайлович Козак [3]. Как дорого им это знание далось, и как непросто было его отстаивать.

Но их труд не пропадает. Его продолжают настоящие подвижники экономической науки, которые стремятся при осмыслении динамики перестроечных процессов начала ХХ века найти ответы на вызовы ХХ1 века. Они продолжают созидать нашу цивилизацию и бороться за её будущее. Трудно сегодня найти более фундаментальное, объективное и глубокое исследование государственной экономики за период 1860-1920-е годы в Восточной Европе, чем монография  ректора Академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, академика РАН, профессора, д.э.н. Владимира Александровича Мау. Первое издание вышло в 1990 г. в издательстве «Наука».

Но нам удалось познакомиться с ней только в 2012 г. благодаря изданию в Москве собрания сочинений Владимира Александровича в 2010 г.[1]. Этой работой Владимир Александрович ввел в научный оборот имена десятков незаурядных учёных-экономистов России, совершивших прорыв в организационно-экономической мысли Европы и Америки в 20-е годы ХХ века. Разумеется, их работы читались и анализировались. Без всякого сомнения, они легли в основу практики управления ведущих транснациональных корпораций. 

Этот вклад в мировую науку по управлению крупнейшими хозяйственными комплексами только сегодня мы начинаем осознавать, благодаря учёным Российской академии наук - Владимиру Александровичу Мау, Леониду Ивановичу Абалкину, Николаю Петровичу Шмелёву, Вадиму Никитовичу Шенаеву [4] и другим. 

Особенно, экономистам в первой четверти ХХ1 века многое прояснил историко-социально-экономический анализ Владимира Александровича Мау,  который позволяет изучить ту динамичную и острейшую борьбу за будущее практически мировой экономики, которую вели интеллектуалы России в 20-е годы (блестяще владея основами методологии познания III тысячелетия – русским/ново-украинским языком). 

Вероятно, только академик РАН В.А.Мау так однозначно и обоснованно сказал, что «конец Х1Х столетия – время резкого возрастания экономической роли государства, проявившейся как в усилении протекционистских тенденций во внешнеэкономической политике, так и в активизации вмешательства власти в инвестиционные процессы (непосредственно через бюджет или через систему государственных банков) (выд. моё – А.В.)» [1,с.33].  Дальше он подчеркивает «практически безграничные возможности досконального познания потребностей каждого отдельного человека» [1,с.34],  что даёт возможности «выработать единый план действий» [1,с.34].  Именно - «план, экономящий общественные силы и время, которые неоправданно транжирятся из-за рыночных неувязок и бессмысленной конкурентной борьбы» [1,с.34].  

И очень правильно он акцентирует внимание, что «идея регулируемого, сознательно организуемого хозяйства без преувеличения стала центральной, определяющей основные направления в развитии экономической мысли практически всех индустриальных стран (выд. моё – А.В.)»  [1,с.34]. Он тут же приводит слова создателя «автомобильной империи США» Генри Форда, сказанные им ещё в начале ХХ века: «Нынешняя система не даёт высшей меры производительности, ибо способствует расточительству во всех его видах; у множества людей она отбирает продукт их труда. Она лишена плана. Всё зависит от степени планомерности и целесообразности (выд. моё – А.В.)» (Форд Г. Моя жизнь, мои достижения. М., 1989. С.13).

План, план – везде план. Все кто начинал свою активную трудовую деятельность в Восточной Европе в конце 80-х годов хорошо помнят значение плана и плановых показателей на производстве, которые имели силу закона. Невыполнение плана могло быть расценено как уголовное преступление на вполне законных в то время основаниях. До такого положения нужно было дойти и они должны были под собой иметь достаточно глубокий методологический фундамент, который очень многими сегодня расценивается, как идеологическое заблуждение или даже кованый замысел «бюрократической партийной верхушки» в СССР. Поэтому, как холодный душ на «слишком либеральные головы», профессионально отрезвляюще звучат слова Владимира Александровича относительно положения в мировой экономике в 20е годы ХХ века – «Тезис о жизненной важности планирования и прямого государственного регулирования стал символом веры среди значительной части политиков, бизнесменов и интеллектуалов. Рассуждать иначе казалось несовременным, почти неприличным (выд. моё – А.В.)» [1,с.34].  Так, что наша фетишизация плана в 80-х годах вырастала из общемировой «интеллектуально-экономической моды», когда познание глубин мотивационных структур личности провоцировало стремлении к безграничной управляемости социальных групп и слоёв в национальных государствах. Именно, на путях ускоренной индустриализации за счёт аграрного сектора (концепция Остроградского) в то время видело руководство Империи решение проблемы догоняющей модернизации. Экономисты России  20-х годов хорошо помнили, что в конце Х1Х века «государство было крупнейшим собственником средств производства. Ему принадлежали земельные угодья, недра, большая часть лесов, 70% железнодорожной сети, значительная часть горных заводов и оборонных предприятий. Казна держала в своих руках почту и телеграф, почти полностью контролировала кредитную сферу (выд. моё – А.В.)» [1,с.86].  Именно, из переоценки возможностей эффективного руководства государственной собственностью и вырастали концепции «новой неконкурентной системы хозяйствования», когда «предлагалось: нормирование производства базовых отраслей промышленности; государственное установление цен на выпускаемую ими продукцию; введение монополии на оптовую торговлю основными товарами данного производства и, наконец, введение монополии на производство данной продукции (выд. моё – А.В.)» [1,с.101]. 

 Не останавливаясь на описании активной борьбы правительства с частными синдикатами, когда, скорее всего, недооценивалось, в принципе, значение перераспределенной ответственности, а всё переводилось в плоскость борьбы с необоснованным ростом цен, - отметим, что в 1912 г. Председатель Совета Министров и министр финансов Российской Империи В.Н. Коковцев представил на обсуждение депутатам Государственной Думы перспективный среднесрочный план деятельности правительства до 1917 года [1,с.109]. Фактически он охватывал пять лет, что стало в последствии классикой советской плановой системы. Специалисты сегодня пишут, что «этому плану было далеко до планов государственного планирования экономической и социальной жизни страны» (СССР), но, вероятно, и  знаменитым пятилетним планам Страны Советов было, в принципе, чуждо «обеспечение «хозяйственного преуспевания населения», когда «особо выделялись задачи аграрной политики, торговли хлебом, дорожного строительства, орошения и ряд других (выд. моё – А.В.)»[1,с.109] в условиях реальной рыночной экономики (!), т.е. экономики с перераспределённой, закреплённой и постоянно тестируемой в хозяйственной деятельности ответственностью (!).

Неожиданностью для многих учёных-экономистов конца ХХ века явилась информация об  опыте  практического решения оптимизационных задач, накопленном управленцами и экономистами России в период Первой Мировой Войны, который, вероятно, был использован  для последующего становления плановой экономики. Конечно, никто не предполагал таких объёмов обобществления и темпов модернизации, реализованных в ХХ веке в России, а соответственно и форм плановой работы в далёком 1915 г. Но в этом году П.П. Рябушинский сказал на Втором Съезде представителей военно-промышленных комитетов Московского района: «Необходимо установить общий контроль и создать такой орган, который бы мог приспособить эти заводы для более целесообразной работы. Нужен общий план работы, нужно, чтобы все фабрики и заводы в настоящий момент представляли огромную фабрику, которая работала бы только на армию (выд. моё – А.В.)» [1,с.113].  Кстати, через считанные месяцы это было повторено Владимиром Ульяниным. А какой большой опыт был накоплен четырьмя особыми совещаниями (!) – по обороне, перевозкам, топливу и продовольственному делу, которые работали с августа 1915 года [1,с.117].

Достаточно только перечислить «комиссии Особого совещания по обороне: 1) Комиссия по общим вопросам – разработка заготовительных планов по отраслям промышленности, распределение заказов по предприятиям, оценка промышленного потенциала страны и подготовка решений по его росту, включая расширение старых заводов и строительство новых; 2) Наблюдательная комиссия – контролировала выполнение заказов на промышленных предприятиях; принимала меры к тем из них, кто не справлялся с задачами и не отвечал первоочередным требованиям обороны; 3)Реквизиционная комиссия, которая учреждалась для рассмотрения вопросов о производстве, реквизиций, секвестра и отчуждений, связанных с улучшением и увеличением производительности как казённых заводов, так и частных промышленных предприятий, работающих для нужд государственной обороны; 4)Эвакуационная комиссия – эвакуация и обеспечение правильной деятельности эвакуированных промышленных предприятий, восстановление и организация их работы; 5)Металлургический комитет был одним из самых сильных. Инициатива его создания принадлежала промышленникам, стремившимся сконцентрировать деятельность металлургических предприятий в едином центре. Централизации было подвержено и управление всеми металлургическими предприятиями. Комитет, укрепляя свои учётно-распределительные функции, пошел по пути поиска соглашений с частными объединениями и в конечном счёте добился включения в свой состав металлургических синдикатов; 6)Комиссия по обеспечению рабочей силой обслуживающих оборону предприятий, задачей которой была планомерная организация труда на оборонных предприятиях; 7)Комиссия по учёту и распределению иностранной валюты и другие органы (выд. моё – А.В.)» [1, сс.121-122].

Отметим, что именно, в 1915 г. Военное министерство разработало и предложило «Совету Министров проект нового высшего органа по вопросам перспектив развития отечественной промышленности» [1, с.122].

Однако, перераспределённая ответственность среди 22 млн крестьянских дворов – это абсолютно не тот уровень ответственности за устойчивость и жизнестойкость всей социальной системы, который присущ руководству и большинству рабочих промышленности. Если учесть, что на пути к крестьянину собственнику стояли ещё и посреднические структуры, то несоответствие  психологии мелкотоварного производителя психологии интегрированных в целостную хозяйственную систему коллективов промышленных предприятий – очевидно [5]. Различия качественные, которые усугубляются ещё и дистанцией в уровне развития (образовании, понимании взаимообусловленности социальных явлений и т.п.). Конечно, с посредническими структурами старались бороться – о чём писал ещё Николай Дмитриевич Кондратьев – «Руководящей идеей при построении государственных заготовок явилось стремление, минуя посредника, по возможности ближе подойти к производителю» (Кондратьев Н.Д. Рынок хлебов и его регулирование во время войны и революции. М.: Наука, 1991. С.187).  Но дистанцию в ментальности этим не преодолеешь, а пойти на глобальные внутренние займы  не хватило экономической подготовки уже у той – «абсолютно нерыночной, дореволюционной»  когорты управленцев Российской Империи. Поэтому выход увидели в законодательном снижении цен, а затем и установление «твёрдых цен» (предельных) на ряд важнейших продуктов, а потом и во введение «плановых перевозок» [1,с.129]. Не смогли, а вернее, не захотели, даже оставить производителю надежду на восстановление порядка за счет системы займов. Понятно, что негибкое администрирование порождало саботаж производителей.  

Владимир Александрович подчеркивает, что «никакая власть не является всесильной, особенно, если она пытается действовать вопреки интересам производителей» [1,с.131]. Но хотелось бы уточнить, не бывает власти, которая удовлетворяет все интересы производителей и власть терпят до тех пор, пока она не толкает на путь обнищания производителя без надежды на скорое исправление создавшихся гибельных для производства условий (!).

Экономисты начала ХХ века в публицистической манере демонстрировали понимание сложности современного положения и, фактически, толкали экономику к тотальному планированию, видя в нём панацею от постоянно «усиливающегося тайфуна» личных интересов. Положение усугублялось и засильем иностранного капитала, без которого Россия не смогла бы провести индустриализацию в условиях открытого мирового рынка, но который обслуживался специалистами из Европы [6]. Они не на столько глубже и отчетливее понимали рыночные механизмы, чем отечественные руководители, сколько брали дисциплинированностью и корпоративностью в отношении к экономическим реалиям. Поэтому так актуально и тогда и сегодня звучат слова князя А.Г. Щербатова [1,с.146] – «В борьбе с германским засильем русская промышленность должна объединить в одной центральной организации как правительственные, так и общественные силы и единоличную предприимчивость, правительство должно взять в свои руки отрасли государственного хозяйства, непосильные отдельным лицам или даже союзам (выд. моё – А.В.)» (Щербатов А.Г. Промышленная война//Новый экономист.1915.№7.с.7). Именно, в этот период сформировалась классическая аргументация в пользу централизованного государственного хозяйства [1, сс.146-147], которую привел Владимир Александрович – «При монополии … потерять могут только имеющие ростовщические барыши оптовые торговцы и мелкие посредники. Экономически выиграют: потребитель, получивший продукт по более дешёвой цене; государство, получив лишнюю сумму дохода; массовый плательщик государственного налога, ибо получение правительством дохода от монопольной продажи продукта освободит население от необходимости платить соответствующую сумму налога каким-либо путём; если не выиграют, то ничего не потеряют ни производители, ни необходимые рабочие силы, кормящиеся около производства и продажи этих продуктов (выд. моё – А.В.)» (Меркулов С.К. К вопросу о чайной монополии // Новый экономист. 1915. № 4. С.4).  Мало того наиболее перспективно думающие финансисты и руководители государства [1, с.148] видели в найденных во время войны формах государственного монополизма будущие основы руководства национальной экономикой (!). Так министр финансов и Председатель Совета Министров В.Н.Коковцев указывал: «Вся проблема демобилизации народного хозяйства после войны сводится, с нашей точки зрения, к дальнейшему развитию в нем тех зачатков огосударствления и муниципализации, которые создала война и которые являются еще неизбежным её последствием (выд. моё – А.В.)» (Коковцев В.Н. Из моего прошлого. Воспоминания. 1903-1919 гг. Кн. 1. М.: Наука, 1992.С.369-371). Но не хотелось думающим экономистам расставаться с распределённой ответственностью в народном хозяйстве, хотя она у основной массы собственников и сводилась только к предельно узкому пониманию хозяйственных задач (ментальность миллионов крестьян России). Они прорабатывали варианты государственной монополизации отдельных отраслей при одновременно высоком налогообложении частного хозяйства [1, с.149]. Но они также видели и тупиковый характер таких «ценовых ножниц», т.к. высокие налоги на частный сектор (преимущественно отвечающий в России за незначительный объём овеществленного труда и мелкотоварное производство) сделают неэффективным не только частника, но и государственный сектор (!). Поэтому выход видели в монополизации (!). Только в какой форме должна была проводиться эта монополизация оставалось неясным для экономистов-аналитиков. Фактически не могли ничего кардинального предложить в то время ни известный экономист и философ Александр Александрович Богданов (Малиновский) (1873-1928), ни специалист в области финансов и кредита Михаил Иванович Боголепов (1879-1945), ни Альберт Львович Вайнштейн (1886-1970), ни ведущий сотрудник Госплана Владимир Густавович Громан (псевд.-Горн) (1874-1932), ни экономист и государственный деятель Артур Мартынович Кактынь (Кактыныш) (1893-1937), ни видный экономист и профессор Лев Борисович Кафенгауз (1885-1940), ни заместитель председателя и секретарь Конъюнктурного совета Госплана Николай Алексеевич Ковалевский (1892-1937), ни член президиума Госплана, советский экономист и выпускник Цюрихского университета  Лев Натанович Крицман (1890-1937), ни видный экономист-аграрник, историк кооперации и заведующий кафедрой политической экономии и статистики в Воронеже Николай Петрович Макаров (1887-), ни русский экономист, учёный-педагог Петр Павлович Маслов (1867-1946), ни крупный экономист Виктор Валентинович Новожилов (1892-1970), ни видный советский статистик и экономис Павел Ильич Попов (1872-1950), ни экономист-теоретик Евгений Александрович Преображенский (1886-1937), ни министр торговли и промышленности Временного правительства, экономист Сергей Николаевич Прокопович (1871-1955), ни один из организаторов ВСНХ, экономист Максимилиан Александрович Савельев (1884-1939), ни историк и экономист Владимир Николаевич Сарабьянов (1886-1952), ни экономист, член АН СССР Мария Натановна Смит-Фалькнер (1878-1968), ни экономист и философ Петр Бернгардович Струве (1870-1944), ни видный советский экономист, академик Станислав Густавович Струмилин (наст. фамилия – Струмилло-Петрашевич), ни видный экономист Григорий Александрович Фельдман (1884-1958), ни экономист-аграрник Александр Николаевич Челинцев (1874-1962), ни десятки других специалистов и государственных деятелей, имена которых с благодарностью вспомнил в 90-е годы Владимир Александрович Мау и не даёт нам всем их забывать и сегодня. Вероятно, все они, кроме Николая Дмитриевича Кондратьева (1892-1938), не делали даже расчётов относительно альтернативных организационно управленческих решений относительно нарастающего коллапса социально-экономических проблем. А Николай Дмитриевич эти расчёты сделал (!). Об этом, кстати, впервые московскому студенчеству сказал Владимир Александрович Мау, подчеркивая выводы аналитических расчетов Н.Д.Кондратьева – «…четвертой части современного крестьянства было бы достаточно, чтобы удовлетворять потребности всего населения страны в продовольствии, а промышленности – в сырье» (В.А.Мау, 2010) [1, c.429].

 Насколько были важны - эти экономические выкладки не приходится говорить. Поэтому в конце ХХ века и был создан Международный фонд Н.Д. Кондратьева,  а  в июне 2002 г. в Иванове и Владимире состоялся Международный научный симпозиум, посвященный 110 годовщине со дня рождения Н.Д. Кондратьева - "Наследие Н.Д. Кондратьева в контексте развития российской и мировой социально-экономической мысли".  На нем, обсуждая значение практического и теоретического наследия Н.Д. Кондратьева,  мы с Леонидом Ивановичем Абалкиным (последним признанным корифеем экономической мысли в СССР,  академиком АН СССР и РАН),  были полностью солидарны в оценке роли этого Великого Экономиста России и Мира для современной глобализированной мировой экономики. Ведь Н.Д. Кондратьев не только прославился длинными волнами конъюнктуры (их постарались сегодня «косметически» трансформировать в технологические уклады), а и осуществил на посту директора Конъюнктурного института первую промышленную перепись в России (!). Без этой беспрецедентной по объёму и срокам реализации работы (о ней очень мало говорили и говорят) реальное планирование и первые советские пятилетки были б невозможны, а главное – он фактически обосновал необходимость ускоренной концентрации производства в аграрном секторе народного хозяйства. С уровня осознания проблем развития в первой четверти  ХХ1 века и понимания  значения структурного переворота, реализованного в 30-е годы ХХ века в Восточной Европе, обеспечение эффективной работы Российско-Американского Института им. Н.Д.Кондратьева-П.А.Сорокина является своевременным и необходимым шагом для развития социально-экономических направлений системного анализа. Мы будем всегда с благодарностью вспоминать академика РАН Леонида Ивановича Абалкина  за поддержку этого международного проекта (см. Return of Pitirim Sorokin. L.Abalkin 26.06.2002 http://kumpan-muller.ucoz.de/photo/who_is_who_alexander_vasiljev_muller/who_is_who_alexander_v_vasiljev_muller/return_of_pitirim_sorokin/3-0-52 ).

 Но в этой статье хотим, в первую очередь, обратить ваше внимание на практически значимые находки для организации эффективной работы народнохозяйственных комплексов и крупных транснациональных корпораций, которые сделали экономисты, владевшие самой современной методологией мышления – русским (для украинских коллег – новоукраинским) языком [7]. По-видимому, именно, свободное владение этой методологией мышления позволило системно осмыслить социально-экономические реальности и найти оригинальные и нестандартные решения сложнейших организационно-экономических задач.

В первую очередь, это проявилось при утверждении Особым совещанием Положения о передаче донецкого топлива в распоряжение государства и о государственной монополии торговли донецким углём (см. Собрание узаконений и распоряжений Временного правительства. 1917. №200. Ст.1237).  Можно считать, что это было одной из первых удачных попыток создать эффективно взаимодействующий механизм перераспределённой ответственности двух кардинально разных уровней – государственного (высшего для народно-государственного комплекса) и частнопредпринимательского (средний уровень; эффективно действующего в производственной сфере). А базировалась система стимулирования на директивных «справедливых ценах» - «централизованно рассчитанных,  но базирующихся на калькуляциях предприятий (выд. моё – А.В.)» [1,с.204]. Практически это реализованный на практике научный подход к ценообразованию, который потом неоднократно возрождали. 

Но были и реальные инициативы, которыми стремились возродить старые уровни степеней свободы в ценообразовании при условии диктата производителя. Так, горнопромышленники Урала считали единственно возможной мерой спасения отечественной промышленности полную отмену «всяких твёрдых цен и восстановление достаточно разрушенного уже торгового аппарата (выд. моё – А.В.)» (См. Журнал Совета съездов горнопромышленников Урала. 1917. №46.17 окт.).

Но в целом предприниматели России в 1917 г. поддерживали идею государственного регулирования цен [1,с.207], считая её лучше, чем создание государственных монополий (!). Это всё-таки сохраняло частично структуру распределённой ответственности. А сложность задач осуществления реального государственного планирования в то время лучше И. Сигова, вероятно, никто и не охарактеризовал – «До сего времени мы не замечали сложности экономической жизни, она регулировалась как бы сама собой, причём источником регулирующих сил был личный интерес промышленника, торговца, потребителя. Теперь всё это должно быть заменено заботами правительственных органов. Происходит нечто похожее на перенесение функций спинного мозга на головной, на превращение рефлексов в сознательные, осмысленные, заранее на каждый случай спроектированные движения. Представьте же себе, что было бы, если бы мы были обречены проектировать каждое движение прежде, чем его совершать (выд. моё – А.В.)» (Сигов И. Аракчеевский социализм. М., 1918.С.23).

Но интеллектуальная элита России продолжала интенсивно искать решения и Владимир Александрович обоснованно указал на одну из активно работавших тогда управленческих структур – «Комиссия использования старше почти всех существующих плановых органов» … «Она была учреждена 21 ноября 1918г. …носила межведомственный характер и включала в себя представителей ВСНХ, Наркомтруда, НКВТ и некоторых других органов. Она разрабатывала около 150 отдельных материальных смет. Предполагалось, что с развитием учёта и изучением реальных потребностей станет возможным переход к составлению планов использования всех продуктов (выд. моё – А.В.)» [1,с.244]. Потом исключительно много удалось сделать в период реализации новой экономической политики (НЭПА), когда даже Декрет о трестах утвердил ВЦИК в апреле 1923 г., что позволяло формировать их на хозрасчётной основе [1,с.299]. Именно, в этот период удалось преодолеть «грандиозность проектов» «военного коммунизма» и первостепенное внимание начали уделять «поиску и совершенствованию экономического инструментария, обеспечивающего тонкий анализ ситуации, динамики хозяйственных процессов …(выд. моё – А.В.)» [1,с.311]. «Особый интерес вызывали вопросы теории и практики балансового метода, считавшегося с самого начала одним из ключевых в планировании (выд. моё – А.В.)» [1,с.311].  Поэтому активный участник разработки методологической базы планирования и подготовки первых «Контрольных цифр» (на 1925/26 г.), один из ведущих сотрудников Госплана и председатель Конъюнктурного совета Владимир Густавович Громан писал: «Вне балансового построения никакие перспективные планы немыслимы, нужно всё соразмерить и соотнести друг с другом ….(выд. моё – А.В.)» (РГАЭ. Ф. 4372. Оп.1. Ед. хр. 138. Л.122).

В этот период С.Г. Струмилин предлагает «… идти по пути совмещения самостоятельности трестов (и даже предприятий) с созданием системы специальных централизованных финансовых фондов (аналогичные идеи в 1960 г. выдвинул и В.С. Немчинов, подготовивший целую плеяду талантливых экономистов – Виктора Георгиевича Лебедева, проф. РАГС при Президенте РФ,  и др.), позволяющих государственной власти активно воздействовать на ход реконструктивного процесса (выд. моё – А.В.)» [1,с.334]. Станислав Густавович также подчеркивал: «Разрешение всех вышеуказанных проблем в смысле достаточной организационной и методологической подготовки является чрезвычайно важной предпосылкой не только для разработки единого … перспективного плана хозяйствования на ряд лет, но и для текущих плановна каждый операционный год (выд. моё – А.В.)» [1,сс.334-335].

 Шел интенсивный поиск путей согласования интересов с минимальным ослаблением мотивации, как неминуемого результата снижения конкурентного взаимодействия. Это видно из публикаций 1922-1924 гг., а также из стенограмм дискуссий [1,с.336].  Реализуя новую экономическую политику и, решая задачи стабилизации финансово-экономической системы, возрастает роль Наркомфина в планировании. Растёт понимание, что не только «государственный план хозяйства РСФСР должен строиться в самом тесном контакте с НКФ», а и «сам процесс государственного планирования должен принять формы бюджетного плана (выд. моё – А.В.)» (Григорьев Задачи Плановой комиссии по финансам // Вестник финансов. 1922. №25. С.8). Специалисты в этот период делают даже такие («вполне рыночные – для экономики с распределённой ответственностью») выводы – «Кредитная политика есть в конечном счёте разновидность финансовой политики, быть может, самая важная (выд. моё – А.В.)» (Дезен А. Плановое кредитование или кредитная политика // Экономическая жизнь. 1923. 3 нояб.). Именно, в этот период из-за отсутствия технических и организационных предпосылок и относительно слабой (сравнительно с состоянием на 2012 г.) статистической базы в Госплане отказываются от разработки подробных операционных планов. И эту позицию закрепляет решение Первого Съезда плановых органов в марте 1926г. – «Контрольные цифры по своей сущности … не могут быть рассматриваемы как цифровое расписание на будущий год (выд. моё – А.В.)» (Проблемы планирования. М., 1926. С. 323). Мало того, практика  подсказывает реальный механизм составление годовых планов, когда на первое полугодие составляют более конкретные планы, с тем, чтобы обеспечить накопление реальных ресурсов, на которые можно опереться в начале следующего полугодия [1,с.356]. Именно, так Наркомфин разрабатывал бюджет (трансформация мировой практики; вспомним сроки фьючерсных контрактов – 180 дней !), а комиссар НКФ и зам. председателя Госплана Г.Я. Сокольников любил говорить, что «тот, кто не имеет резервов, тот составляет планы, висящие в воздухе» (с.356).  Именно, тогда экономисты, воочию, убедились в том, монетизация экономики в кризисные периоды  резко снижается и денежная масса в 1925 г. отставала от товарооборота в сравнении с пропорцией 1913 г., а кредит отставал от денежной массы [1,с.364].  А сколько было понято фундаментальных закономерностей (!) в этот период.

Это, во-первых, «отрасли, испытавшие глубокий спад, растут быстрее, чем отрасли менее пострадавшие (выд. моё – А.В.)» [1,с.361].

Во-вторых, «в экономике существуют некоторые устойчивые коэффициенты …, в частности, …стремление ценностных соотношений товарных масс промышленности и сельского хозяйства к пропорции 63:37, что позволяет делать вполне конкретные выводы относительно динамики цен … (выд. моё – А.В.)» [1,с.362].

В третьих, «в период разрухи сильнее страдают наиболее сложные виды хозяйственной деятельности и меньше – примитивные …(выд. моё – А.В.)» [1,с.362].

В четвертых, «восстановительный процесс захватывает раньше ту отрасль, потребность в деятельности которой является наиболее настоятельной …(выд. моё – А.В.)» [1,с.362].

В пятых, «на финансовые процессы распространяются …те же закономерности, что и применительно к производственным отраслям (выд. моё – А.В.)» [1,.362].

В шестых, наблюдается «… более быстрый рост доходов и потребления по сравнению с производством (выд. моё – А.В.)» (с.362).

В седьмых, «восстановительный рост имеет затухающий характер … связан как раз с его не инвестиционным характером (выд. моё – А.В.)» [1,с.362]. 

Но самое главное – это реализация этих закономерностей-принципов в разработанных «Контрольных цифрах» (на 1925/26 г.), где предусматривался рост индустрии на 50 % (!). И всё это с существенным сохранением распределённой ответственности (т.н. «рыночным механизмом»). На сколько опережала экономическая мысль Восточной Европы остальной мир можно судить по уникальной работе сотрудников ЦСУ во главе с П.И. Поповым, которые разработали первый отчётный баланс народного хозяйства на 1923/24 г.[1,с.312]. Владимир Александрович подчеркивает, что «для этого пришлось решить ряд специальных методологических проблем, среди которых особое место занимает идея, получившая в последствии название «затраты-выпуск» (выд. моё – А.В.)» [1,с.312]. А мы, все члены учёного совета «Леонтьевской Академии» в Украине  (Василий Васильевич Леонтьев, будучи уже лауреатом Премии памяти Альфреда Нобеля по экономике 1973г., согласился в 1989 г. принять звание Почётного члена Академии экономических наук и предпринимательской деятельности России), хорошо знаем - кто продолжил разрабатывать методику «затраты-выпуск» и кто руководил группой экспертов ООН, которая смоделировала по этой методике развитие мировой экономики на период 1970-2000 гг.  Кстати, только в 50-е годы в США была разработана американскими экономистами серия математических моделей разного уровня для социально-экономического моделирования (но их было действительно много – около 650).

Поэтому, когда мы обсуждали в 2001 г. с профессором, хабилитованым доктором экономических наук Августином Вощем в Институте экономики сельского хозяйства и животноводства Министерства Польши перспективы и пути интеграции Польши в Европейский Союз не без гордости вспоминали и бывшего работника Госплана в Москве Саймона Кузнеца, уехавшего из РСФСР в 20-е годы в США и поразившего американцев творческим и неординарным подходом к сложнейшим экономическим проблемам. 


Его блестящие статьи и сегодня читаются специалистами. Поэтому одна из первых Премий памяти Альфреда Нобеля по экономике была вручена ему уже как гражданину США в 1971г. [9]. 

Даже из вышеприведенного материала Вы можете судить - какую мощную школу прошел этот экономист в Восточной Европе (!), опираясь на, фактически, самую интеллектуалоёмкую методологию мышления (русский/«ново-украинский» язык). В ней аккумулирован труд нескольких поколений интеллектуальной элиты Восточной Европы, да и не только Восточной … Поэтому ему, как и Василию Васильевичу Леонтьеву, реально повезло в жизни – в тонкостях освоив интеллектуалоёмкую  методику мышления (они думали и писали на этом языке) - на несколько десятилетий опередить в научных дискуссиях коллег за океаном, а потом уже реализовали себя в индустриально развитой стране и получили соответствующую оценку мирового сообщества своему профессиональному труду [5,8].  


Василий Васильевич Леонтьев, Почетный член Академии ЭНиПД России, Лауреат Премии

Памяти Альфреда Нобеля по экономике 1973 г.

(продолжение в следующем документе)



Источник: http://azov-academy.ucoz.org/publ/iii_forum_edinstva_orel_brjansk_2012/2-1-0-240
Категория: Закон сохранения труда и закон неуничтожимости интеллектуально-духовного труда в экономике и истории | Добавил: Vasiljev (2012-10-28) | Автор: Александр Валерьевич Васильев
Просмотров: 2126 | Теги: П.А.Сорокин, Dr Valery Vasiljev, Л.И.Абалкин, Dr Alexander Vasiljev-Muller, Н.Д. Кондратьев, Александр Валерьевич Васильев, Владимир Александрович Мау | Рейтинг: 5.0/1 |
Всего комментариев: 0
Добавлять комментарии могут только зарегистрированные пользователи.
[ Регистрация | Вход ]
Форма входа

Поиск

Друзья сайта
  • Официальный блог
  • Сообщество uCoz
  • FAQ по системе
  • Отдых в Карпатах


  • Copyright MyCorp © 2024